Автор Питер Грей

Появляется всё больше данных о том, что в четыре года происходит сдвиг сознания в сторону формирования независимости

Мои самые ранние воспоминания о событиях, которые я пережил — действительно мои воспоминания, а не чьи-то ещё, и не истории, рассказанные мне о моём раннем детстве — из периода, когда мне было четыре года. Я знаю это, потому что они привязаны к квартире в Миннеаполисе, где мы жили, когда мне было четыре, а к тому времени, как мне исполнилось пять, мы переехали.

Вот одно из этих воспоминаний — о событии, которое произошло, когда мне было примерно четыре года и четыре месяца. В жаркий летний день бабушка сказала мне, что настало время принять участие в самостоятельном приключении. Мы жили на оживлённой улице со светофорами, и я уверен, что бабушка объяснила мне, на какой свет переходить дорогу, во время предыдущих прогулок. Но в тот день она сказала, что я должен самостоятельно пройти два квартала, пересечь как минимум одну оживлённую улицу, купить себе фруктовый лёд и вернуться домой. Предполагалось, что она будет сидеть на крыльце, чтобы удостовериться, что я вернусь. И я вернулся. После этого я мог совершать подобные прогулки самостоятельно, покупать вещи, которые нужны были бабушке или другим членам семьи, без присмотра. Я уверен, что это событие так хорошо запомнилось мне потому, что оно было очень волнительным, большой шаг навстречу взрослой жизни.

В этом воспоминании есть много интересных моментов, на которые стоит обратить внимание.

Во-первых, это было семьдесят лет назад, в то время не было ничего необычного в маленьких детях, которые идут по тротуару и переходят дорогу без сопровождения взрослых. Не было страха, что кто-то позвонит в полицию или в Службу Защиты Детей.

Если Джеку было четыре, вы бы, возможно, не доверили ему выгодно продать корову (он мог обменять её на бобы), но вы могли доверить ему дойти до рыночной площади и вернуться назад.

Во-вторых, этот случай иллюстрирует то, что делали родители (или, как в моём случае, бабушка и дедушка) в те годы; они обучали ребёнка правилам безопасности, так, чтобы дети могли безопасно перейти к независимости, а не ограждали их от независимости.

Но сейчас я хотел бы обратить внимание на мотивационные и когнитивные изменения, которые происходят у детей в возрасте четырёх лет и благодаря которым обретение независимости в этом возрасте становится таким возможным и желаемым. При этом важно заметить, что раньше на улицах часто можно было увидеть четырёхлетку, а не трёхлетку. Трёхлетки были скорее с пятилетними братьями и сёстрами, но редко когда они были одни.

Возраст независимости в племенах охотников и собирателей и школах Садбери

Несколько лет назад я углубился в жизни детей из племён охотников и собирателей путём опроса антропологов и чтений всех материалов, каких я смог найти на эту тему (см. здесь и здесь). Одна из важных вещей, о которых я узнал — охотники и собиратели обычно относятся к детям как к «младенцам» до четырёх лет, а возраст «детей у которых есть понимание» (цитата одного антрополога) начинается примерно в четыре года. Детей до четырёх лет часто нянчат мамы, и хотя они могут участвовать в разных приключениях в пределах территории племени и сопровождать взрослых или других детей в походах, им не разрешено — и, скорее всего, они не очень-то хотят — пропадать из зоны видимости и слышимости взрослых или других попечителей. Четырёхлетки, напротив, могут свободно перемещаться с другими детьми или самостоятельно, без сопровождения попечителей. Тысячелетний опыт научил охотников и собирателей, что примерно к возрасту четырёх лет (конечно, он меняется в зависимости от конкретного ребёнка) дети не только начинают искать независимости, они уже способны на неё.

Ещё больше лет назад, когда я впервые заинтересовался школой Садбери Вэлли (см. здесь и здесь), где дети на протяжении всего дня спокойно следуют за своими интересами, меня заинтриговал тот факт, что самый ранний возраст принятия детей в школу был четыре года. В этой школе дети независимо от возраста могли спокойно бродить по территории школы размером 4 гектара, ничем не отгороженной от внешнего мира. Взрослые не сопровождают детей. Предполагается, что ученики, независимо от возраста, должны сами нести ответственность за свою безопасность.

На территории кампуса находится пруд с дамбой. С одной стороны кампуса дорога с уличным движением, с другой лес, где легко можно потеряться. Также там есть огромные камни и деревья, на которые можно забираться, а на игровой площадке есть одна из старомодных «опасных» высоких горок. Руководство школы рассудило, что большинство четырёхлеток смогут отвечать за свою безопасность в этих условиях, в отличии от трёхлеток. (Я должен добавить, что процедура вступления в школу включает в себя гостевую неделю для всех потенциальных учеников, в течение которой они должны доказать свое умение быть ответственными; так что принимают не всех четырёхлеток). Такая политика оказалась довольно мудрой: за пятидесятилетнюю историю школы ни один ученик не умер или серьёзно не пострадал. Эту политику переняли во множестве школ по всему миру, взявших за образец Садберри Вэлли.

Переход от привязанности к независимости

Если вы читаете литературу о развитии и воспитании детей — особенно старую литературу, изданную до того, как «эксперты» решили, что их работа заключается в запугивании людей, вы видите постоянные упоминания о том, как к четырём годам дети становятся всё более независимыми от взрослых. Даже сегодня на эту тему можно кое-что найти в Интернете по поисковому запросу «Дети в четыре года». Вот некоторые примеры:

Дети в этом возрасте (4 года) продвигаются от 0 до 60 по шкале независимости, поэтому важно обговаривать с ними правила безопасности до того, как у них пояляются какие-либо большие идеи, — говорит Дэниел Коури, доктор медицинских наук, глава отделения развития и педиатрии в Детском Госпитале Национального Значения в Колумбусе, штат Огайо. — Но не запугивайте их.

Четырёхлетки хотят нового опыта. Они также хотят больше полагаться на себя и расширять сферы жизни, в которых они могут независимо принимать решения.

Вот что могли бы сказать четырёхлетки о своих потребностях: «Мне нужно исследовать, пробовать и проверять границы»

Исследования привязанности, начиная с работ Болби (1958) и Эйнсворт (1979), показывают, что привязанность детей к попечителям начинает увеличиваться в возрасте с 6 до 8 месяцев и уменьшается примерно с четырёх лет. С эволюционной точки зрения это имеет огромный смысл. 6-8 месяцев — это время, когда дети начинают передвигаться самостоятельно (сначала при помощи ползания), и сильное стремление быть рядом с попечителем имеет адаптивную функцию — таким образом они не слишком отдаляются и избегают опасностей. В четыре года у ребёнка появляется здравый смысл, и в случае, если они отдалятся, их ждёт гораздо меньше опасностей. Первичная функция привязанности (ненавижу говорить об этом так хладнокровно) защитить ребёнка от опасности в тот период, когда он или она умеет передвигаться, но не слишком хорошо знаком или знакома с тем, что является, а что не является опасным.

Интериоризация речи и источник вербальных мыслей

Что лежит в основе роста способности четырёхлеток вести себя независимо и безопасно? Часть ответа, конечно, относится к простому увеличению знаний. Если попечители хорошо сделали свою работу, разрешая детям исследовать и идти на умеренный риск в присутствии попечителей в первые четыре года жизни, к четырём годам дети узнали многое о том, что опасно, а что безопасно. Но к четырём годам также происходит кое-что более медленное: дети развивают способность использовать слова не только для того, чтобы разговаривать с другими, но и чтобы разговаривать с собой. Другими словами, они начинают думать вербально, что преимущественно означает, что они могут рассказать себе, что опасно, а что безопасно, могут вспомнить вербальные правила, выученные от других, и могут использовать эти возможности, чтобы запретить себе что-то делать или мотивировать себя, пока они самостоятельно гуляют и исследуют мир.

Человек, наиболее известный благодаря своей теории об изменениях в мышлении к четырем годам — это русский психолог развития Лев Выготский (1934 — 1962). Выготский предположил: то, что мы описываем как мышление, по большей части интериоризированная речь. Согласно Выготскому, мышление впервые проявляется в социальном контексте, как средство обмена репликами с другими. Более старший человек что-то говорит ребёнку. Ребёнок понимает, что ему сказали, и может спорить, а может и не спорить на эту тему. Если высказывание несёт в себе поведенческое правило, ребёнок может тут же ему последовать, но позже он выполнять его не будет, потому что он не будет думать о нём. Поэтому маленькие дети нуждаются в присмотре. Однако с течением времени дети усваивают, что они могут поьзоваться языком даже в отсутствии других людей, для того, чтобы напомнить себе, что им следует, а что не следует делать. Сначала они произносят слова вслух, говоря себе: «Ой нет, мамочка сказала не трогать кухонную плиту». Но со вмеремем они понимают, что нет необходимости произносить слова; они просто могут их думать. Существует переходный период, когда вы можете видеть, как двигаются губы ребёнка по мере того, как он думает. Если вы читаете по губам, вы буквально можете прочитать мысли ребёнка.

Согласно Выготскому, и этот факт был подтверждён дальнейшими исследованиями (напр., Alderson-Dat & Fernyhough, 2014; Manfra и др., 2014; Winsler и др., 1997), к четырём годам дети развивают способность вербально мыслить до такой степени, что они могут вспоминать и использовать ранее выученные правила без внешних напоминаний, и даже вербально думают о поведении в новом контексте. Они могут задавать себе такие вопросы: «Безопасно ли это для меня?» или «Что случится, если я это сделаю?» и прогнозировать ответ до того, как они действительно попробуют что-нибудь сделать. Эта способность представляет собой квинтэссенцию осторожности и здравого смысла.

Появление понимания психики

Ещё одно хорошо задокументированное изменение, которое происходит в возрасте четырёх лет, это появление так называемой «модели психического»  (напр., Wellman, Cross, & Watson, 2001.) Модель психического касается понимания разницы между тем, что человек считает правдой, и между настоящей правдой. Люди могут придерживаться ложных верований, и действовать, опираясь на них. Один человек может верить в одно, а другой совсем в другое. Это понимание играет важную роль в развитии возможности взаимодействовать со сверстниками. Для того, чтобы иметь настоящих друзей и уметь сотрудничать, вам нужно понимать мышление и перспективу друга, которые не обязательно совпадают с вашими. Таким образом, чтобы ладить с друзьями, необходимо каким-то образом узнать о сознании вашего друга и принимать его в расчёт во время игры. Думаю, то, что эта способность появляется в то же время, когда дети замотивированы игрой друг с другом, без вмешательства взрослых, и получают от неё удовольствие, не является простым совпадением.

Большинство четырёхлеток, в отличие от большинства трёхлеток, могут счастливо играть со сверстниками, так как они могут принимать в расчёт их знания и потребности, которые могут отличаться от знаний и потребностей самих детей.

Я подозреваю (хотя мне неизвестны никакие исследования на эту тему) что развитие модели психического тесно связано с интериоризацией языка. Когда дети говорят друг с другом, проговаривая свои мысли, им не остаётся ничего другого, кроме как узнать о том факте, что у них есть сознание и что со временем их восприятие меняется: «Я думал, что в коробке есть игрушка. Открываю коробку. Ой, здесь нет игрушки! Я ошибся». Как только они понимают, что у них есть сознание, которое со временем может изменять свои знания и верования, это маленький шаг к пониманию того, что то же самое происходит и с другими людьми. Сознание — это то, что люди говорят сами себе.

Также не является совпадением, что в возрасте четырёх лет дети начинают получать удовольствие от фокусов, загадок и игр на предположение. Чтобы получать от них удовольствие, необходимо понимать, что сознание можно одурачить. Это же понимание помогает вести себя безопасно во время приключений на улице. Вы знаете, что то, во что вы верите сейчас, или то, что сказали друзья по играм, может быть неправдой, поэтому прежде чем что-то сделать, вы это проверяете.

Заключение

На протяжении всей человеческой истории, до недавнего времени, люди понимали, что способности к здравому смыслу, устойчивости и безопасному самоконтролю быстро появляются где-то в возрасте четырёх лет. Это был приблизительный возраст вхождения в культуру детства, где дети учатся во время игры с детьми не меньше, если не больше, чем при взаимодействии со взрослыми. Людям не нужны были исследования, чтобы это доказать; это было очевидно.

Сегодня дети, к сожалению, живут в мире, где взрослые считают, что в четыре года они недостаточно компетентны, а многие взрослые верят, что дети некомпетентны даже в восемь или в двенадцать лет. Многие двенадцатилетние дети не имеют сейчас той независимости, которая была у четырёхлеток несколько десятков лет назад.

Мы также, к сожалению, живём в мире, где многие люди придерживаются странного поверья о том, что маленьким детям наиболее важны так называемые «академические навыки». Эти навыки считаются более важными, чем правила базовой безопасности — правила, которые дети легко могут понять, и которые дадут им свободу, необходимую для изучения уроков, гораздо более нужных, чем те академические крохи, что мы в них впихиваем.